В первый летний день она пришла домой, упала на кровать - не раздеваясь, только отшвырнув сумку, прерывисто вздохнула, думая, что заплачет горько, навзрыд...
Последние недели мая, кажется, что-то изменили в них... не сильно, просто взгляды стали чаще встречаться, и появилось это пугающее желание быть рядом, близко-близко - сводящее с ума, будоражащее, еще более непонятное от того, что взаимное... Прикосновения рук, сидеть как можно ближе друг к другу, прощальные слова и улыбки - как много это значило весной!
Pазумеется, это смущало и тревожило; одноклассники, шепчущиеся за спинами, учителя, чаще обычного смотрящие в их сторону, постоянно-навязчивое присутствие слова "весна" в разговорах...
А они почти и не говорили: зачем? Гораздо больше значили жесты, кивки друг другу, подчеркнутое внимание... Вряд ли они обсуждали что-то, кроме решений задач... Но голоса все равно становились более тихими - и головы сближались, чтобы удобнее (приятнее...) было слушать, слова, недоговорки были понятны только им двоим... Последние контрольные за учебный год они писали только вместе, спешно решая задания - за окном бушевало майское солнце, зажигая в ее волосах блики, и она сжималась, когда в его взгляде читала желание к ним прикоснуться...
Ничего не случилось: слишком быстро кончилась весна.
Прекрати или объясни! - молила она небо, даже не пытаясь разобраться в себе, уж тем более в нем - что происходит, как, зачем, что будет?
Hе пришлось ни разговаривать, ни выяснять. Не пришлось слушать комментарии одноклассников: ничего же не было!
Ничего не кончилось, потому что ничего не начиналось.
Просто наступило лето.
Только три слезы повисли у нее на ресницах - дань прошедшему.
Было первое июня.
